Обо мне

«Училка - точилка», или как можно стать учителем.
Колыбелька
Говорят, каждый выбирает свою судьбу сам. Наверное, ещё до своего рождения. Со мной случилось именно так. Во всяком случае, вопрос о выборе профессии передо мной не стоял никогда.
С самого раннего детства я ощущала себя частью школы. По причине моего слабого здоровья родители отказались от забот воспитателей детского сада и таскали меня с собой  на работу, где мама была учительницей математики, а папа – директором школы. Так что мои родители были очень уважаемыми людьми в селе. Мама усаживала меня за последнюю парту, давала листок бумаги, карандаш и предоставляла ограниченную свободу, предупредив, что шуметь нельзя. Я выполняла мамин наказ, терпеливо ждала звон медного колокольчика. Он сначала приближался, потом заливался так звонко и радостно, потом затихал, продвигаясь дальше по коридору. Двери классов распахивались хлопком, и ученики выбегали на школьный двор. Там все перемешивались, играли в «пятнашки», в «выжигалы», в мои любимые «12 палочек», а ещё ели горячие пирожки с повидлом. Буфетчица тётя Дуся затемно приходила в школу, топила печь и пекла пирожки, чтоб поспели к переменке. Я играла вместе со всеми и вместе со всеми ела эти самые пироги, вкус которых помню до сих пор. Так моё дошкольное детство прошло, чередуя строгий урочный порядок и гам  веселой перемены.
В первом классе нас учила высокая белокурая курчавая девушка с прической, похожей на шар. Она была очень молода, исполняла обязанности пионерской вожатой, носила красный пионерский галстук с желтой окантовкой. Она так старательно твердила нам «ДЦАТЬ», «ДЦАТЬ», чтоб мы, наконец, поняли значение разрядной единицы. Стыдно, но её имени я почему – то не запомнила. Она учила нас красиво выводить буквы на уроке чистописания. «Нажим – отпусти, нажим – отпусти - и буквы получались красивой вязью, как в прописях. Главное было не перестараться, не поцарапать тетрадку, чтобы кусочек бумаги не застрял в пёрышке и не испортил всю красоту. Как мы старались! Наступала такая тишина, что  слышно  было только, как пёрышки скрипят по бумаге… И было обидно, когда после долгого старанья вдруг с кончика пера предательски  соскользнёт каплей отвратительная клякса! У нас были чернильницы – непроливашки, деревянные ручки с перышком «со звёздочкой», непременно «со звёздочкой» и перочистки из кружочков ткани, скрепленных посередине. Мы их сшили на уроке труда под руководством нашей учительницы.
Потом было ещё пять разных школ, маленьких, как моя первая деревенская и большая, городская, которая выдала мне АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ. Я никогда не задумывалась, люблю ли я школу. Школа вошла в мою жизнь, не спрашивая меня об этом. Мои родители жили школой, а школа жила в нашем доме. У нас постоянно что- то происходило. Готовились к праздникам,  собраниям, к урокам… Мама всегда была очень строгой и торжественно красивой. По вечерам она долго засиживалась за тетрадками и учебниками. Её все любили. Когда мама заболела, её пришлось заменить другим педагогом, и ученики устроили скандал, а потом пришли всем классом в больницу. А я часто её боялась. Вернее, боялась не соответствовать её требованиям. Даже с просьбой помочь решить задачку бежала  к бабушке, чтобы не огорчать маму. Для папы школа тоже была главной жизнью. Однажды он разобрал на отдельные камешки мамино колье, самое красивое и, наверное, дорогое, чтобы украсить костюм Деда Мороза для новогоднего утренника. И мама ничего ему не сказала…  
Закончилась школьная пора, мои подруги метались в выборе, а мне выбор был не нужен. Само собой, разумеется, только Педагогический. Точнее, выбирала я только факультет, и то, не в 10-м, а в 7-м классе. Поступая на истфил, я наивно полагала, что буду изучать только самый интересный для меня предмет - литературу. А в институте выяснилось, что родной русский язык – это и литература, и история, и даже… математика! Это путешествие в жизнь!
Тернии к школе
И вот началось моё путешествие в далёкой деревне, всё население которой прямо или косвенно обслуживало школу – интернат для детей, лишенных родительской опеки. Этим ребятишкам было не до звёзд в небе. Все они за редким исключением хлебнули … жизни. Да к тому ж  богатый и могучий наш язык познали с другой стороны… Это потом, через десяток лет я познакомилась с термином «девиантное поведение». С его сутью - значительно раньше. А вместе с ней и с горем этих ребят, с настоящим горем, когда уже не плачется и не дышится… исчезают слёзы, и отсутствие любви, ласки, домашнего уюта, сочувствия выливается в грубость, невежество, недоверие и ненависть ко всему, что окружает такого ребёнка.
Это сейчас, имея некоторый жизненный опыт, я точно знаю: никто так не нуждается в любви, как эти несчастные дети. И не сразу примут они доброту, не сразу поверят – слишком часто их предавали самые близкие и использовали не близкие, те, что должны были если не любить, то заботиться о них по служебному долгу. Снова и снова они будут присматриваться, устраивать разные мелкие и жестокие пакости, испытывая  тебя на прочность. Мне,  избалованной городской «фифе»,  пришлось очень нелегко. Я смотрела на «сироток» с жалостью, а они – рады стараться – придумывали душераздирающие истории своей жизни и вполне профессионально садились мне на шею. Вот тогда то и постигло меня первое разочарование: как они могли! Мало того, что нагло врут, ругаются матом, так ещё и воруют!  Кто ж из них  вырастет, если  уже сейчас это  - маленькие  чудовища!.. Чуть из школы не ушла.
Но жизнь предоставила мне новый зигзаг – школу – интернат для детей с тяжелыми нарушениями речи. Вот это был подарок. Маленький класс (12 человек против 42-х в обычных классах), всех вижу, всех контролирую, да и ученики не против. Каждый день мы учились играя. Вместе придумывали  сказки про части речи и выводили правила на орфограммы. Дети изучали родной язык и демонстрировали мне, как можно совершенно бескорыстно любить и прощать чужого человека. Я чувствовала себя Белоснежкой среди гномов.   
Счастье и несчастье
Но счастье долгим не бывает. Чтобы профессионально помогать моим новым ученикам, которые за год стали моими друзьями, я поехала в Москву учиться у профессионалов, настоящих мастеров – логопедов. Вместе со своими коллегами, затаив дыхание, слушала лекции, плакала от стыда и отчаяния на практике, когда ничего не получалось, взлетала от счастья, когда мэтр соизволял одобрительно кивнуть и, наконец, выдержав экзамен, получила доступ к овладению новой профессии - логопед.
По иронии судьбы не пришлось мне возвращаться к своему родному классу. Из школы - интерната для детей с тяжелыми нарушениями речи мне пришлось перейти во Вспомогательную школу – интернат, со звучной аббревиатурой ВШИ - и она оправдывала своё название. Обитатели этой школы совмещали в себе несчастья моих  первых учеников и дефекты речи вторых. У кого – то из них интеллект более сохранный, у кого – то менее, но диагноз у всех жестокий: дебильность лёгкой степени неясного генеза. «Дебильность», с одной стороны -  медицинский термин, с другой – жестокое слово,  которым обзывают презираемых людей, диагноз, которого стыдятся родители, скрывают от соседей и родственников, в угоду своим родительским амбициям отказываются лечить своих  детей у психиатра. Кстати, интересно, почему не стыдно болеть ангиной, гриппом?  ОРЗ, ОРВИ - вот замечательные заболевания! Страданий не так уж и много, зато можно пару – тройку деньков отдохнуть почти ничего не  теряя в зарплате. Вместо того чтобы вовремя заботиться о собственном здоровье, мы находим для себя самые изощрённые оправдания («я не могу обливаться холодной водой – у меня холодовая аллергия, вовремя кушать некогда, зарядку делать – ну совершенно нет времени… Беда ведь может случиться с кем угодно, только не со мной…») А вот случилось. Признаем мы проблему или нет – она от этого не исчезнет и даже не станет меньше.  Это я о родителях и не только... Справедливости ради нужно отметить: есть мужественные мамы, по – настоящему любящие своих больных детей и делающие для их  развития всё возможное, иногда и невозможное. Совсем не хочется упоминать другую категорию «родителей». Они тоже любят своих детей. Только «странною любовью»,  любовью «вне времени и пространства». Клянутся, бьют себя в грудь, но сколько ни спрашивайте  их, где сейчас находится их чадо, что он ел, как спал, что должен делать – ответа всё равно не получите, только  резкий запах стойкого перегара вызовет головную боль. 
К счастью, у нас есть люди, в должностные обязанности которых входит забота о чувствах детей. С недавнего времени умственно отсталые дети наряду с другими детьми, имеющими  физические дефекты, стали называться детьми с «ограниченными возможностями здоровья», а школа – не вспомогательной, а «для детей с ограниченными возможностями здоровья». Детские дома, этот гнусный пережиток прошлого – тоже лучше закрыть. Зачем тратить государственные деньги, когда на каждого ребёнка полагается по два родителя. Это ничего, что они «вне времени и пространства», просто им нужно оказать  материальную помощь,  окружить их вниманием, чтобы они и дальше сладко ели и особенно пили и своим примером и дальше воспитывали достойных членов общества по своему образу и подобию. И это правильно: ведь в семье дети более счастливы, чем в Детском доме.
Предварительные итоги, или как отдавать долги.
Вот уже 25 лет я работаю в Коррекционной школе VIII вида, можно и назад оглянуться. За это время многим детям поставила звуки. Тоже мне – достижение. Многим людям недостатки звукопроизношения не мешают жить. Вместе с другими педагогами научила многих довольно сносному речевому общению, но не изменила их социальную среду. Так что как они будут использовать приобретённые навыки – это будет зависеть от того, с кем будут водить дружбу. А главное, ни одного умственно отсталого ребёнка не довела до нормы. Современная медицина научилась оживлять мёртворождённых деток, выхаживать их после пятимесячной беременности и многому другому, но, ни одному ребёнку ещё не изменила морфологическую структуру мозга, не превратила «дебила» в «нормального.»
Известно, что во времена фашистской Германии нацисты уничтожили всех инвалидов в своём государстве. Постарались очистить «арийскую» расу от неполноценных сограждан. А в 1975 году немцы  опубликовали статистические данные и выяснилось: через 30 лет после окончания ВОВ уровень количества людей с физическими и психическими недостатками сравнялся с довоенным. Такие люди были, будут и есть всегда.
Так случилось, что 25 лет назад, когда я искала работу, место логопеда для меня нашлось именно в этой школе. Мне было трудно морально переключиться с «нормальных» на «ненормальных». В этом смысле я мало чем отличалась от воспитателей, сетовавших на государство,  что зря тратит деньги на обучение «бесполезных» детей. Хорошо ещё, что старалась не поддерживать подобные темы для разговоров. Прошло немало времени, пока я поняла, что они просто другие: не «плохие» и не «хорошие», каждый со своими возможностями. А моя задача – научить их говорить, читать и писать.
Прошло ещё немало времени – и я поняла другое: грустно, но мало, что я могу сделать для них. Эти дети дали мне больше, чем дала им я. Сначала они дали мне работу. За тем долгие годы тренировали моё терпение, научили принимать людей такими, какие они есть, прощать слова и поступки, уметь их объяснять и НЕ ОБИЖАТЬСЯ! Получается, это они изменили меня, а не я их! Поразительно, но все эти годы больные дети выполняли мои прямые обязанности - учили общаться, учили быть счастливой. Так что пока я остаюсь в долгу, а долги, как известно, нужно платить…
Довольно часто приходится слышать разные прозвища, которые ученики дают своим учителям. Одно из них общее: «училка». Давайте вслушаемся в звучание этого слова: «училка - точилка». Вот уже и «точилка».
Перед глазами возникает маленький кубик, вращающийся вокруг карандаша, из – под него выползает ажурный воротничок. И чем острее нож в точилке, тем тоньше, длиннее и красивее воротничок, тоньше, острее грифель карандаша, точнее чертёж, аккуратнее рисунок. Ну что ж, я согласна быть «точилкой», вот только лезвие нужно вовремя точить. 
Ирина Александровна Бабенко, учитель – логопед.

Образование 
1982 г. - БГПИ им. М. И. Калинина, историко-филологический факультет, отделение литературы и русского языка. 
1986 г. - МГПИ им. В.И. Ленина, дефектологический факультет, отделение логопедии.

Педагогический стаж
С 1982 - 1984 г.г. работала в школе - интернате для детей, лишенных родительской опеки, в должности учитель русского языка.
С 1984 - 1989 г.г. - школа-интернат для детей с тяжелыми нарушениями речи учителем русского языка и учителем-логопедом.
 С 1989 г. по настоящее время учитель-логопед в коррекционной школе для детей с интеллектуальными нарушениями.
1995-2000 г.г. - первая квалификационная категория.
2000 по настоящее время - высшая квалификационная категория.








Комментариев нет:

Отправить комментарий